Иначе говоря, в мире появились скрытые политические силы, сравнимые с государствами по финансовой мощи и организаторским возможностям. В России они были названы на античный манер “олигархами”, в Европе я слышал выражение “новые хозяева планеты”. Ни то, ни другое, похоже, не соответствует природе и роли этих образований. Скорее, мы просто еще не догадываемся, какие перспективы сулит их фантастический рост.
О транснациональных корпорациях сейчас много пишут, но мало знают в силу их закрытой природы. Считается, что они не имеют административного и силового ресурсов, которые принадлежат государствам. Практика показывает, что все не так просто.
Во-первых, едва окрепнув, ТНК обнаружили почти полную независимость от национальных государств. Власти нередко оказываются просто бессильными перед представителями международного капитала, которые не допускают инспекций, перемещают деньги со скоростью света, делают капиталовложения в различных уголках планеты, укрывают доходы в безналоговых зонах, вне поля действия государства.
Во-вторых, в отличие от легитимно избранной власти олигархи не скованы ни программными обещаниями, ни нормами общечеловеческой этики, ни национальными договорами, ни общественным мнением — короче, ничем. Конечно, и в открытой политике редкий деятель обнаруживает внутреннюю приверженность моральным устоям. И все же публичность, зависимость от избирателя, да и просто страх народного возмущения заставляют государственных лидеров держаться, что называется, в рамках. Совсем другое дело — хозяева международного капитала. Свободные от ответственности за социальные последствия своих действий, не ведая границ, они атакуют национальные экономики, навязывают свои интересы правительствам, не чувствуют никаких обязательств перед законом и людьми.
Но даже не это главное. Главное — и это в-третьих, — что олигархи везде размывают демократию. Они больше верят в силу денег, пиар-технологий и прочих инструментов массового зомбирования, чем в идеалы демократического общества. Они стремятся определять исход президентских и парламентских выборов, прикупать членов правительства, проникать в государственные структуры, приватизировать власть. Лишенные старомодного патриотизма и чувства ответственности, эти новые обладатели немереных денег хотят пользоваться услугами государства как учреждения, которому определяют цели и задачи.
Деньги и информация — их оружие. “Политическая власть, — иронизирует “Монд дипломатик”, — является сегодня лишь третьей по счету. Раньше идет власть экономическая, затем власть средств массовой информации. Если вы обладаете этими двумя, то овладение политической властью становится чистой формальностью”.
И тут мы подходим к самому интересному. Бытует мнение, что международный капитал и национальные государства — явления разноприродные, несмешиваемые, как вода с нефтянкой в загрязненной реке. Так говорят рыночные фундаменталисты. На этом построены все их неолиберальные требования: “дерегулирование экономики”, “минимализация государства” и прочее в том же духе.
На самом же деле все не так примитивно. Не только олигархи используют власть — она тоже сегодня использует их для проведения той политики, на которую никак не была бы способна в условиях демократии, то есть подотчетности, прозрачности, необходимости соблюдать законы.
Дело в том, что до какого-то момента, а именно — пока был коммунистический противовес, крупнейшие западные государственные устройства могли держаться на демократических основаниях. Но, потеряв в лице СССР глобального соперника, они лишились мотивации, позволявшей вести теневую политику: оказалось, что уже не надо спасать мир от коммунистической угрозы. Между тем выяснилось, что за годы “холодной войны” они настолько переродились экономически, накопили такой силовой потенциал, который не может быть сохранен без идеологической мотивации. Ведь классическая демократия построена на идее открытости, просматриваемости, подконтрольности управления. Дай ей волю — и демократические процедуры станут непреодолимым тормозом для супердержавной политики. Власть не получит сумасшедших денег на национальные программы, элиты не будут влиять на избирательный процесс, транснациональные корпорации не смогут использовать политические ресурсы для давления на другие страны. Короче, новые задачи окажутся невыполнимы, и все пойдет кувырком.
Между тем крушение альтернативы открыло перед Западом неограниченные возможности доминирования. В этих условиях, чтобы не перестраиваться и сохранить силовую мощь, понадобилось срочно искать подпорки, скрытые методы регулирования, которые позволили бы в однополярном мире, при полном отсутствии мотивации продолжать наращивать вооружения, строить СОИ, усиливать функции мирового полицейского.
“Администрация Буша, — размышляет американский финансист и общественный деятель Джордж Сорос, — явно ностальгирует по последнему этапу “холодной войны” как периоду, который оказался особенно благоприятным для интересов США. Сознательно или нет, она стремится воссоздать те условия. Она повсюду ищет внешнего врага, и если достаточно постарается, то, весьма вероятно, сумеет найти”. Эти слова были сказаны до теракта. Механизмы “информационного общества” и “глобального бизнеса” уже давно выполняют те функции, которые делают демократию фактически постдемократией. То есть позволяют супердержаве, сохраняя институты демократии, быть тем, чем она стала за годы “холодной войны”.
Мы не станем здесь углубляться в эту тему. Она потребовала бы множества разъяснений, прежде всего относительно механизмов сокрытия, невидимости, бесконтрольности. Скажем в общем: мы видим как бы двусоставную структуру власти. На поверхности — выборность, прозрачность, подотчетность, подконтрольность — все что полагается. Но за каждым стратегически важным решением просматриваются другие, скрытые структуры. Или, говоря иначе, нынешняя постдемократия — это такое устройство, где всю работу по зомбированию массового человека и обеспечению устойчивости властей берет на себя невидимая элита. А власть, со своей стороны, лоббирует интересы новой элиты и заставляет экономически зависимые страны открывать границы для глобального рынка.
В результате перед нами — уже не классическая демократия, подверженная эрозии перед лицом выходящих из-под контроля “сетевых связей”, а новый социальный порядок. Субъектами политики становятся не только государственные лидеры, но и представители международного капитала, которым не ведомы ни границы, ни культуры, ни гуманистические постулаты. Хотелось бы сказать, что реализуется некий необъявленный мировой проект постдемократического устройства. Но неизвестно: есть ли такой проект или, как нас уверяют, все идет в стихийном режиме?
В любом случае то, что было в XX веке массовым обществом (где мнение индивида имело какое-то значение), неуклонно превращается в нечто новое — зомбированную биомассу, которой будет управлять каста властвующей элиты.
Когда после падения СССР наши либеральные фундаменталисты делали ваучерную приватизацию и залоговые аукционы, они смотрели не на базарных наперсточников, как можно было подумать, а именно на мировую финансовую элиту. “Надо создавать своих миллиардеров” — таков был идейный тезис. Пусть все богатство народа отойдет нескольким людям, которые смогут войти во всемирный теневой клуб. Народ — дело прошлое, с ним в современном мире никто не считается. Теперь главное — пропуск в сообщество транснациональных миллиардеров. Оттуда можно контролировать государства, там сегодня всемирная власть.
Что такой тезис обсуждался всерьез и впрямую, видно хотя бы по поведению одного из наших незабвенных (к сожалению) олигархов, который и за пределами страны не может оставить параноидальной идеи, что с помощью денег и пиар-технологий будет менять государей на Руси.
Недавно российский президент заявил: “Я не думаю, что олигархический путь развития России является для нее оптимальным и самым лучшим. Наоборот, я думаю, что это было бы бедой для нашей страны”.
Все-таки удивительный мы народ. Другие пытаются, прежде чем что-то делать, прикинуть последствия, проверить мысленно, прокатать на моделях, а уж потом рисковать (да и тут поэтапно, с опаской: а вдруг чего недодумали?). У нас же все должно быть сразу и без обиняков. Даже если противоречит естеству и логике, все равно попробуем. А потом, почесав затылки, говорим: ну, ошибались, давайте в обратную сторону...
Но это так, к слову. Вернемся, как говорится, к нашим баранам. Про козлов потом поговорим.

Главная