А теперь — случай из серии “однажды в Америке”. Во время одной деловой поездки замечательное впечатление на меня произвел некий бизнесмен. Не буду называть имени, поскольку не испросил разрешения. Скажу только, что речь идет о человеке влиятельном и весомом, разговаривать с которым одно удовольствие: такой широты суждений и глубины политического анализа не встречал у профессиональных экспертов. Видимо, и ему было небезынтересно: мы проговорили до глубокой ночи; если бы не жены, не разошлись бы до утра.
А позже узнал — абсолютно случайно, — что примерно в то самое время он втайне участвовал в одной финансовой акции. Не знаю подробностей, но смысл такой: перевел со своих счетов в некую восточную страну большие деньги, поддержал там атаку на национальную валюту, после чего растворился с немалым наваром: мол, знать ничего не знаю и ведать не ведаю. А тысячи людей в той стране (заметим, людей ни в чем не повинных — они ведь не участвовали в финансовых рисках) стали нищими. В иных обстоятельствах такой отъем денег у населения назвали бы грабежом. Но с точки зрения либеральных порядков это не уголовщина, а успех. Так что если бы, допустим, для проведения финансовой атаки моему собеседнику пришлось на время объединить свои капиталы с деньгами какого-нибудь наркокартеля, то и это в конечном итоге не осуждается: сам-то наркотиками не торговал.
Такова лишь одна (похоже, реальная) история, а теперь представим себе их тысячи и посмотрим, во что они складываются. А складываются они, надо признать, в такую картинку, где видишь либо одну сторону, либо другую. А вместе никак не получается.
Существует как бы два параллельных мира. Мир открытый, в котором мой знакомый выступает как бизнесмен и общественный деятель, и мир скрытый, где он проводит свои операции.
В первом есть государства, границы, международные обязательства, во втором ничего этого нет. В одном действуют конституции, законы, принцип разделения властей. В другом — только правила свободной игры капиталов, которая больше похожа на игру без правил.
Первый относительно стабилен: тут решения проходят бюрократическую обработку, публикуются, контролируются и так далее. Второй сиюминутен и таинствен: здесь люди действуют под псевдонимами, порой в виртуальном пространстве, возникают как из небытия и так же быстро дематериализуются.
В первом мире мы с вами живем. Он понятен и видим. Мало того, он как бы специально приспособлен для видения и понимания, чтобы давать нам образы, в которых мы мыслим жизнь.
Второй скрыт и непредставим. Тут все втайне, под ковром, в мутной воде. Тысячи агентов тайных служб с помощью новейшего оборудования пытаются подслушать, найти, перекупить информацию об этом скрытом мире. Но если бы даже мы вдруг узнали все их данные и “прослушки”, то и в этом случае не получили бы карту скрытого мира. Потому что не знаем законов его построения, он не приспособлен для восприятия.
Заметим, что оба мира существуют в одном и том же пространстве и часто представлены одними и теми же людьми. Но это не мешает тому, что все понятия и оценки перевернуты. Скажем, нас беспокоит такое явление, как коррупция. В открытом мире она разоблачается и осуждается. А с той стороны коррумпированные, сетевые связи предстают основой мироустройства: за них борются, на них тратят огромные деньги. И так же — другие понятия: чего ни коснись — закона, морали, социальных обязанностей — все имеет иной, перевернутый смысл.
Что тут нового, спросит читатель. Богачи всегда втайне финансировали политиков. Кто только не говорил о коррупции, не снимал фильмов, не писал романов о неформальных связях сильных мира сего. Согласен. Однако до какого-то момента все это было явлением полочным, периферийным, не влияющим на расстановку действующих в мире сил. И вдруг акценты сместились: “мировая закулиса” стала определять принятие решений на самом высоком уровне.
До сих пор в мире действовали национально-государственные образования. Позорный пакт Молотова—Риббентропа тоже подписывался втайне. Но тогда мир делили государства, а не мафии. К бомбардировкам Югославии можно относиться по-разному, однако и эта акция предпринималась группой стран против легитимной верховной власти. Даже акции террористов до сих пор имели своей мишенью правительства. Во всяком случае, именно так экстремисты формулировали свои требования.
Теперь, после 11 сентября, все изменилось. Анонимные субъекты международной политики вышли на мировую арену. Мы не знаем, ни кем, ни кому было адресовано их жуткое “послание”. Но, кажется, те, кто был адресатом, сумели его прочитать.
В самом деле, чем дальше разворачивается силовой ответ, тем больше закрадывается ощущение, что все разговоры о “бедном юге” против “богатого севера” представляют собой лишь очередной муляж, изготовленный политологами. Что система мышления, в которую все это вкладывается, не соответствует новым реалиям. Они остаются размытыми, единичными, не связанными в целом.
Это мир псевдонимов. Мир, где “защита либеральных ценностей” — такой же фетиш, как священная война, о которой говорили талибские командиры, пока не согласились сложить зеленые знамена ислама за пачки “зеленых” и спутниковые телефоны.
И это, кажется, лишь начало того нового, что несет с собой глобализм.

Главная